Марина Семина

- Слово предоставляется защите. Прошу вас, господин адвокат.

Молоденький адвокат, заметно волнуясь, встал со своего места, поправил галстук. Сделав несколько шагов, он вышел в центр зала:
- Уважаемый суд. Уважаемые господа присяжные. Мне не остаётся ничего, кроме как согласиться с товарищем прокурором, - волнение в голосе начинающего юриста скорее импонировало, чем раздражало публику. - К сожалению, мы видим, в какую глубокую нравственную пропасть рухнул подсудимый. Безусловно он виновен во всех преступлениях, в которых его обвиняют. И самое трагичное в этой ситуации то, что подсудимый самолично задумывал и осуществлял все свои злодеяния. У него не было дружков-подстрекателей, дурной компании. Он всё совершал по собственному почину.

Все его подлые кражи, жестокие убийства, беспутство в отношении противоположного пола — всё это является проявлением его личных устремлений. Это, можно сказать, слепок его безнравственного внутреннего мира. И во всех этих гнусных поступках, безусловно, есть его вина.

Но ведь в подавляющем большинстве случаев, преступным деяниям предшествуют преступные помыслы. Кто же виновен, что подобные мысли появились в голове моего подзащитного? Не общество ли, не мы ли с вами? Откуда ему было знать, что нравственно, а что безнравственно, что законно, а что нет, что хорошо, а что плохо, если мы — общество — не дали ему понимания этого?

Это мы не вложили в его формирующуюся душу нравственно-этическую шкалу ценностей, с которой он мог бы соотносить свои поступки. А полное небрежение формированием его внутреннего мира мы усугубили столь же полным отсутствием заботой о его бренной физической оболочке. Сколь многие из нас, при виде этого создания, задавались вопросами «Когда он последний раз ел? Тепла и суха была ли его постель прошедшей ночью?». Думаю, что не многие.

Так какой же мы рассчитывали увидеть результат? Уважаемые присяжные, уважаемая публика, поставьте себя на его место. Представьте, что вы не ели до сыта уже много дней, а то и недель, у вас нет своего теплого и надежного угла. И вот вы бредёте по улице, прохожие, в лучшем случае, вас просто не замечают, а чаще обдают презрением или вообще норовят шугануть, а то мало ли что у этого бродяги там на уме. И вот вы видите на уличном прилавке мясника сосиски... сочные, ароматные, так и сочащиеся прозрачным мясным соком. Вы знаете, что вы никогда не сможете их купить, и на угощение рассчитывать так же не приходится. Что в этой ситуации может вас удержать от кражи? Воспитание? Нет такого слова в вашем словаре. Стыд? Его давно убили презрительные взгляды. Страх наказания? Но страх голодной смерти сильнее. Как вы поступите в этой ситуации? Признайтесь честно хотя бы сами себе.

Не оспариваю я и утверждение обвиняющей стороны о том, что подсудимым был совершен ряд убийств. Следствием представлено достаточно доказательств по этим пунктам, потому не буду травмировать психику присутствующих перечислением деталей. Могу сказать лишь одно, в том мире, который вполне можно назвать параллельным нашему, эти убийства являются нормой, они даже в какой-то мере необходимы. Я не побоюсь сравнения, что моему подзащитному приходилось действовать по законам войны - «или ты, или тебя».

Так же мой подзащитный обвиняется в бесчестном поведении в отношении противоположного пола. По сравнению с двумя предыдущими обвинениями, это кажется не столь тяжким. Но если разобраться, то корни его тянутся туда же, в период формирования его как личности. У этого несчастного никогда не было семьи, о нем никто никогда не заботился, он не знает, что такое ответственность и уважение. Мы не дали ему столь необходимого жизненного опыта, и даже не пытались хоть как-то обуздать его инстинкты. Так вправе ли мы спрашивать с него сейчас за это? В его кругу подобные отношения считаются нормой, его подруги в погоне за преходящими удовольствиями столь же мало заботились о последствиях, как и он сам.

На основании всего вышесказанного, смею утверждать, что мы имеем полное право осуждать поступки моего подзащитного. Но судить мы должны сами себя!
Я закончил, ваша честь! - обратился защитник к судье и проследовал к своему столу.

Судья, переведя внимательный взгляд с адвоката на его подзащитного, произнесла профессионально-звучным голосом:
- Подсудимый, вам предоставляется последнее слово.
- Мяяяяув...! - звучно ответил со своей лежанки подсудимого роскошно-рыжий кот Васька, что в переводе, скорее всего, значило «Кончали бы вы уже свой балаган и дали бы мне сметанки». Он от души потянулся, продемонстрировав почтенному собранию вполне аристократические белые перчатки и манишку.
- Ладно, сын, - обратилась судья, конечно же не к коту, а к его защитнику, - вижу, что к завтрашнему онлайн экзамену по «Судебной риторике» ты готов. Всем спасибо за помощь и внимание!

После непродолжительных дружеских рукоплесканий она продолжила:
- Напоминаю всем присутствующим! Завтра мы встречаемся у Демченских, где их дочь Алиса, которая, как мы знаем, учится на дизайнера, продемонстрирует нам свой курсовой проект «Защитные маски и еще 20 аксессуаров из марлёвки. Коллекция весна-лето 2020». А послезавтра собираемся у Тихомировых на просмотр спектакля. Пока они со своей сливовой наливкой все свои роли нафиг не позабывали, - последнее предложение было произнесено несколько тише. - Уточняю, что присутствовать могут только те, кто в предыдущие две недели не покидал пределов нашего поселка и не контактировал с приезжими! На этом официальную часть нашего «Собрания нарушителей карантина дачного сообщества «Залесье» объявляю закрытой! - судейский молоточек, временно превратившийся в таковой из молоточка для отбивания мяса, звонко стукнул по буковой разделочной доске.